Верните имущество, отнятое Советами

Неожиданное послание из далекой латиноамериканской страны Мексики получили работники Амурского областного госархива. Сеньора Лили Мендоза-Кондрашов делает запрос о судьбе родственников по линии ее прадеда Кондрашова, живших в начале ХХ века в Благовещенске, а самое главное – о состоянии недвижимости, принадлежавшей купеческому сословию Кондрашовых. К письму приложена копия паспортных данных матери Лили Мендоза-Кондрашов, которая документально подтверждает принадлежность гражданки Мексики к роду купцов Кондрашовых. Семья в 1912 году восстановила в 1912 году сгоревший магазин готового платья, который находился на улице Большой города Благовещенска. Позднее двухэтажное здание было достроено до трех этажей, изменился и его архитектурный облик. Дом приспособили под гостиницу, которая получила название «Кондрашовской». В комплекс зданий гостиницы входили кирпичная кухня, пакгауз, конюшня, дом для обслуживающего персонала.

Кондрашовы были крупной купеческой молоканской семьей, специализировавшейся главным образом на торговле. Они были владельцами магазинов, домов, пароходов.

В рекламе товаров, продаваемых Кондрашовыми, значились «готовое платье, меха, пальто хорьковые, шубы енотовые, дохи пыжиковые». Большая часть владений Кондрашовых, живших на Зейской и Амурской улицах, не сохранились. Однако, сохранился дом, в котором сейчас расположена клиника УВД Амурской области, но здание перестроено и утратило первоначальный облик.

Что касается родственников гражданки Мексики, то в письме были указаны имена некоторых из них, но без отчества. Это и затруднило поиск потомков купеческой семьи. Однако некоторые данные о семье были найдены.

Вот что рассказала специалист отдела научной информации и использования документов областного госархива Ольга Селезнева.

«В фонде архива сохранилось дело о зачислении в мещане Федора Михайловича Кондрашова. В документе говорится о том, что крестьянин Самарской губернии Николаевского уезда Нижнепокровской волости Ф.М. Кондрашов просит поселиться на постоянное место жительства в городе Благовещенске Амурской области. На тот период ему было 25 лет, он был отцом трех детей: Анастасии, Петра и Михаила. Но мы не можем ответственно утверждать, что они являются прямыми родственниками сеньоры Лили Мендоза, так как в ее запросе не указаны отчества некоторых родственников и точная дата рождения.

В фонде «Благовещенский сиротский суд» было найдено дело об опеке над имуществом благовещенского купца Варфоломея Михайловича Кондрашова. Покойный купец завещал все свое движимое и недвижимое имущество жене Пелагее Ивановне. Опись имущества не представлена. Неизвестно, является ли он прямым родственником Лилии Мендоза-Кондрашов. Но скорее всего да. Все Кондрашовы, жившие в Благовещенске, были богаты, входили в сословие купцов и мещан».

По результатам проведенного исследования документов работниками госархива в Мексику был подготовлен ответ.

«Сеньоре Лили Мендоза-Кондрашов. Основную часть лиц, упоминаемых в запросе, документально подтвердить не представляется возможным по причине отсутствия полных поисковых данных. Что касается недвижимости Кондрашовых – документально подтвердить наличие собственности Лили Мендоза-Кондрашов не удалось за отсутствием документов в областном госархиве. С момента выхода декрета РСФСР от 20 августа 1918 года и телеграммы Дальревкома от 2 мая 1923 года «О национализации недвижимого имущества» - здания Кондрашовых были переданы в собственность государства, а гостиница «Кондрашов» ныне действует как гостиница «Амур».

В письме Лили Мендоза-Кондрашов рассказала также, что во время революции ее прямые родственники Кондрашовы бежали в Китай, затем переселились в Японию, а уж потом была Мексика. В этой стране бывшие амурчане, разоренные советской властью, основали свое дело и пустили мексиканскую ветвь в кроне русского древа.

Кстати сказать, ныне в гостинице «Амур», некогда принадлежавшей Кондрашовым, квадратный метр аренды помещения стоит около тысячи рублей.

А теперь подходим к главному: почему в период объявления «народной» приватизации предприимчивые граждане России часто из числа махровых бандюганов за бесценок, а то и вовсе бесплатно, делали личной собственностью недра страны, заводы, флоты, города. А наши соотечественники, живущие за рубежом, не могут вернуть имущество, нажитое тяжким трудом их предков. И почему до сих пор не отменены декреты бандитского российского правительства 1918 года. Почему действует телеграмма Дальревкома несуществующей вот уже более 80 лет Дальневосточной Военной Республики?

Попробуем ответить сеньоре Лили Мендоза-Кондрашов. Но вряд ли этот ответ утешит ее.

Термин "реституция" вызывает в первую очередь ассоциации процессом возвращения бывшим владельцам имущества, незаконно вывезенного после Второй мировой войны.

Однако данный термин (буквально означающий "возвращение к первоначальному состоянию") употребляется и когда речь заходит о требованиях возврата национализированного государством имущества бывшим частным владельцам.

В последние годы, после того как некоторые представители российской власти заявили о возможной приватизации бывших дворцов, особняков, усадеб и других памятников архитектуры, на содержание которых у государства денег нет, возник вопрос о возможном возврате этой собственности прежним хозяевам (вернее, их наследникам), владевшим ею до 1917 года.

Первыми об этом заговорили представители Русской Православной Церкви. Правда, Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II подчеркивал, что РПЦ претендует не на все земли, здания и прочее имущество, которые были отобраны большевиками, а только на те, которые смогут обрабатывать монастыри, которые необходимы для их жизнедеятельности.

Сложность данного вопроса заключается в том, что зачастую государство и радо бы возвратить РПЦ ее имущество, но у Церкви тоже нет денег на его содержание.

Так, в Ярославской области, где Церкви было передано 280 храмов, но 340 остались в собственности государства - РПЦ просто не смогла их "освоить". Помимо недвижимости, Церковь ставит вопрос и о возврате той собственности, которая находится сейчас в музеях, в первую очередь, икон. Проблема же реституции собственности, принадлежавшей частным лицам до 1917 года, так и остается "замороженной".

В России же до сих пор не принято ни одного закона, регулирующего имущественные отношения, возникшие до 1917 года. Большинство судебных исков прежних собственников проигрывается именно из-за полного отсутствия законодательных оснований для возврата собственности.

Как рассказывал председатель коллегии адвокатов "Князев и партнеры " Андрей Князев на страницах "Новых Известий", тенденция к возвращению и возрождению усадеб никак не подкреплена юридически: "К сожалению или к счастью… Да и вряд ли подобный закон будет принят в ближайшее время. Реституция, то есть возвращение старой собственности, в современной России невозможна. Тем более многие дворяне, пусть они и владели собственностью, но спустя 88 лет доказать свои права на усадьбы не в состоянии. Документы утеряны. В нынешних российских условиях дворяне юридически не имеют никаких льгот при аренде или покупке своего бывшего имущества. При торгах и при оформлении заявки на аренду они выступают наравне с любым другим гражданином Российской Федерации. Другое дело, какое решение примут местные власти. Да и покупателей на развалины усадеб в глухих селах, кроме дворян, наверное, найти трудно. Между тем связываться охранными обязательствами и вкладывать деньги в заведомо неприбыльное мероприятие сейчас способны лишь люди с глубокими нравственными традициями, каковыми и являются представители старой интеллигенции ".

В 2005 году в Санкт-Петербурге в агентстве "Росбалт" прошел круглый стол "Реституция - приглашение к диалогу". В заседании круглого стола приняли участие представители городского комитета по управлению государственным имуществом, депутаты Государственной думы, представители Имперского союза-ордена и приехавшие в Петербург носители древних аристократических фамилий.

Речь шла об особняках, которыми богат Петербург и его пригороды. Например, на Моховой улице стоит один из домов, принадлежавших князьям Оболенским, на набережной Фонтанки и на Преображенской площади - знаменитые особняки, когда-то принадлежавшие князьям Шаховским. Список этот можно продолжать вплоть до Зимнего дворца.

Все участники пресс-конференции, прошедшей в "Росбалте", сошлись во мнении, что хотя предполагаемая приватизация дореволюционных дворцов и особняков во многом меняет ситуацию, полномасштабная реституция в России сейчас невозможна. Однако они сочли необходимым искать пути признания права наследников бывших владельцев участвовать в решении судеб имущества, которое когда-то принадлежало их предкам.

Напомним, что почти все страны Восточной Европы после крушения социалистической системы приняли законы о денационализации и реституции. При этом, здесь данный процесс оказался не столь сложен из-за меньшего срока давности. В Европе возвращалась недвижимость, национализированная в период 1940-50-х годов, тогда как в России этот срок гораздо больший — с 1917 года.

Были, правда, и на Западе случаи решения вопроса о реституции и через 150 лет. Так произошло, например, в Испании, когда наряду с возвратом собственности, национализированной режимом Франко, решением короля была возвращена и та, что была отнята в середине XVIII века. Достаточно спокойно процесс реституции прошел в Венгрии, Болгарии, Чехии и Словакии. В этих странах в основном сохранились кадастровые записи о прежних владельцах, и в настоящий момент им передано 96% их бывшего имущества.

Сложнее обстоит дело с реституцией в Польше. Закон о восстановлении прав собственности был принят сеймом в 2001 году, утвержден сенатом, но до сих пор не подписан президентом. Польское общество сильно разделено на выступающих за восстановление прав прежних собственников и ставящих во главу угла социальную справедливость.

Кстати, немаловажную роль играет здесь национальный фактор: большой частью имущества в довоенной Польше владели граждане Германии, и многие поляки выступают против возвращения им собственности.

Среди бывших республик СССР законы о реституции были приняты в Литве, Латвии и Эстонии. Однако в двух последних странах в связи с этим возникли весьма существенные проблемы. В результате принятия законов о возврате имущества, национализированного в советское время, его бывшим владельцам большая часть жилых домов в Латвии и Эстонии оказалась в руках шведских, датских и финских граждан, многие из которых решили тут же продать ее коммерческим структурам.

Новоявленные владельцы часто не имели средств на содержание обретенных домов и существенно поднимали арендную плату для жильцов. Вопрос стал настолько острым, что правительство Латвии, например, было вынуждено принять специальное постановление, регулирующее максимальную ставку арендной платы в денационализированных домах, а затем постоянное продлевать срок его действия.