«Дело Черного Маклера» или то, о чем не дали сказать адвокату
«Именно это дело я рассматривала, будучи присяжным заседателем в Свердловском областном суде. Возможно когда-нибудь, когда пройдут эмоции, я напишу обо всем этом правду. Подробно» - такую запись в личном Интернет-дневнике оставила девушка, - недавняя присяжная, отобранная сторонами уголовного процесса для роли «народной судьи». Однако на этом ее деятельность закончилась.
«Именно это дело я рассматривала, будучи присяжным заседателем в Свердловском областном суде. Возможно когда-нибудь, когда пройдут эмоции, я напишу обо всем этом правду. Подробно» - такую запись в личном Интернет-дневнике оставила девушка, - недавняя присяжная, отобранная сторонами уголовного процесса для роли «народной судьи». Однако на этом ее деятельность закончилась.
Само по себе дело оказалось достаточно многослойным: подсудимый Андрей Морозкин обвинялся сразу по четырем статьям - по ч. 2 ст. 105 (убийство), ст. 105 через ст. 30 (покушение на убийство), ч. 2 ст. 158 (кража) и ч. ст. 222 (незаконное приобретение, хранение и перевозка оружия) УК РФ.
По версии стороны обвинения, на скамью подсудимых 40-летнего Андрея Морозкина привел квартирный вопрос. Весной прошлого года мужчина решил подзаработать денег на продаже частного дома своего приятеля. Недвижимость он планировал поменять на жилье меньшей площади и цены, а оставшиеся деньги присвоить себе. Правда, опыта подобных продаж у него не было, поэтому пришлось подключить к делу своего друга - профессионального риэлтора 29-летнего Николая Вахитова. Вскоре Морозкин не захотел делить шкуру неубитого медведя, и убил своего «компаньона». Разобраться решил банально – купил самодельное оружие и выстрелил в Николая Вахитова несколько раз. Затем очередь дошла до 16-летней гражданской жены приятеля, которая в тот момент оказалась в доме. Морозкин решил ее задушить, а когда посчитал, что ему это удалось – стал обыскивать квартиру Вахитова и найденное складывать в сумку. В этот момент он снял маску, и еле живая потерпевшая успела запомнить его лицо. Девушка и оказалась главным козырем обвинения. В зале суда она не показывалась, трансляция велась через веб-камеру из соседней комнаты. Основываясь на ее показаниях, квартирный вопрос для подсудимого Морозкина вылился в статьи "Убийство", "Кража" и "Хранение и ношение огнестрельного оружия". Свою вину Николай Морозкин признавать категорически отказывался – вплоть до вынесения приговора.
Примечательность этого дела заключается в том, что кроме присяжного заседателя от этого дела отстранили еще одного человека – адвоката подсудимого Алексея Лаврова, который заявил, что обвинение необоснованно: «Сам мотив – убийство с целью завладения стоимости дома просто смешен. Для того, чтобы завладеть этим домом как собственностью, моему подзащитному пришлось бы убить еще троих, среди которых его владелец, подделать ряд документов, только тогда он смог бы рассчитывать на какое-то завладение».
Адвокат заявил, что большинство действий, связанных с защитой подсудимого, вызывали ярый протест со стороны судьи и обвинения. «Первое что бросилось в глаза – с ходу, еще во вступительном слове судья Селиванов начал ошибаться. Он сказал, что в присутствии присяжных не допускается разглашение личности подсудимого, свидетелей и потерпевших. Я возразил, так как закон предусматривает только неразглашение сведений о личности подсудимого, способных вызвать предубеждение присяжных. Слушать меня не стали», - сообщил Лавров. «В ходе судебного заседания судья Селиванов мне запрещал обращать внимание на некоторые обстоятельства, например, было запрещено упоминать о том, что есть основания считать потерпевшую наркоманкой. При этом, у меня были доказательства – в описательной части заключения экспертов упоминалось, что в локтевых ямках правой и левой руки обнаружены множественные следы медицинских инъекций.
Алексей Лавров убежден, что в суде был значительный перевес стороны обвинения. И первый состав присяжных заседателей распустили именно потому, что многое представленное в ходе судебного процесса, доказывало невиновность Морозкина. По мнению адвоката, его слова подтверждает и тот факт, что первая коллегия присяжных вышла из совещательной комнаты без вердикта и потребовала вернуться к следствию. Таким образом, Лавров предполагает, что у них все-таки были обоснованные сомнения относительно предъявленного обвинения. А чтобы сомнения в виновности подсудимого исключить, по версии адвоката, коллегию присяжных распустили специально.
В свою очередь, государственный обвинитель отметил, что роспуск присяжных произошел исключительно потому, что один из них начал собственное расследование. Адвокат Морозкина выдвинул на этот счет свою версию, в соответствии с которой одна из присяжных вовсе не вела собственное расследование дела. «Эта присяжная заседатель сказала, что, придя к своему знакомому, случайно узнала в одном из присутствующих мужчин свидетеля по делу. На этом всё и закончилось – она с ним не беседовала, ничего не выясняла. А шум был поднят вокруг этого, чтобы появились основания для роспуска присяжных» - добавляет защитник.
Когда дело дошло до допроса того самого свидетеля, по странным обстоятельствам выяснилось, что он не может присутствовать, в силу того, что болен и не может самостоятельно передвигаться. Такое заявление шокировало подсудимого, потому как, по его заверению, они продолжительное время проживали вместе. И свидетель без чьей-либо помощи вполне мог самостоятельно ходить. Адвокат Лавров решил проверить слова своего подзащитного и, не ограничиваясь его заявлением, самостоятельно всё выяснил: «Я обратился в частное детективное агентство и дал им задание установить этого свидетеля и его состояние здоровья. Частный детектив снял его на видео, идущего по улице, и написал мне официальный отчет. Я пришел с этим отчетом и видео на следующий процесс и сказал, что принес необходимые для суда доказательства, прошу их осмотреть и приобщить к делу». Этот материал к делу так и не приобщили. Полностью разочарованный в правосудии адвокат не нашел ничего более, как встать и пересесть в зал для зрителей. Согласовав свои действия с подзащитным, как единственно оставшийся способ его защиты. Этот поступок и стал для него последним в рамках данного дела.
Подобная активность адвоката оказалась чрезмерной, и его отстранили от дела. Старший прокурор областной прокуратуры Александр Богатырев после вынесения приговора на просьбу прокомментировать это событие, не стал «разбирать всё по косточкам». Только коротко объяснил: «Первый адвокат Морозкина (Лавров) был выведен на основании процессуального закона за многочисленные нарушения адвокатской этики, неуважительным отношением к суду, по существу просто оскорбительным. В действиях его содержится состав должностного проступка. Его коллеги дадут оценку такому поведению по принятому, соответствующему постановлению суда».
В свою очередь, новый адвокат, вошедший в дело - Ольга Кезик - также убеждала судью и присяжных заседателей, что ее подзащитный к убийству непричастен. Кстати, о присутствии присяжных ходатайствовал сам обвиняемый, надеясь на их беспристрастную поддержку. Но их мнение не совпало с позицией защиты. И заседатели постановили – Николай Морозкин виновен по всем статьям. Судья Николай Селиванов огласил приговор: 20 лет в колонии строгого режима.
Адвокат Ольга Кезик таким решением, мягко говоря, недовольна: «Мой подзащитный отрицает свою вину и причастность к этому делу. Приговор будет обжалован в Верховном суде. При этом отметила, что подсудимый сам попросил, чтобы его судили присяжные и не жалеет об этом».
Еще одним человеком, который остался недоволен решением суда, оказалась 16-летняя потерпевшая. Но ее смутил вовсе не срок пребывания за решеткой своего обидчика, а то, какую сумму суд обязал подсудимого выплатить ей в качестве морального ущерба. Прежде девушка за то, что «чудом осталась жива» просила сто тысяч рублей, однако суд постановил, что и 70-ти тысяч будет достаточно.
Государственный обвинитель Александр Богатырев, не сомневавшийся ни на минуту в поддержке присяжных, так выразил свою благодарность. «Я как государственный обвинитель выражаю также признательность присяжным и заседателям, которые проявили, как люди из народа, присущую им гражданскую зрелость, ответственность и вынесли обвинительный вердикт без снисхождения».
А Николай Морозкин подумывает о привлечении к делу еще одного адвоката. По его мнению обжалование приговора в Верховном суде все-таки должно принести желаемый результат.
Само по себе дело оказалось достаточно многослойным: подсудимый Андрей Морозкин обвинялся сразу по четырем статьям - по ч. 2 ст. 105 (убийство), ст. 105 через ст. 30 (покушение на убийство), ч. 2 ст. 158 (кража) и ч. ст. 222 (незаконное приобретение, хранение и перевозка оружия) УК РФ.
По версии стороны обвинения, на скамью подсудимых 40-летнего Андрея Морозкина привел квартирный вопрос. Весной прошлого года мужчина решил подзаработать денег на продаже частного дома своего приятеля. Недвижимость он планировал поменять на жилье меньшей площади и цены, а оставшиеся деньги присвоить себе. Правда, опыта подобных продаж у него не было, поэтому пришлось подключить к делу своего друга - профессионального риэлтора 29-летнего Николая Вахитова. Вскоре Морозкин не захотел делить шкуру неубитого медведя, и убил своего «компаньона». Разобраться решил банально – купил самодельное оружие и выстрелил в Николая Вахитова несколько раз. Затем очередь дошла до 16-летней гражданской жены приятеля, которая в тот момент оказалась в доме. Морозкин решил ее задушить, а когда посчитал, что ему это удалось – стал обыскивать квартиру Вахитова и найденное складывать в сумку. В этот момент он снял маску, и еле живая потерпевшая успела запомнить его лицо. Девушка и оказалась главным козырем обвинения. В зале суда она не показывалась, трансляция велась через веб-камеру из соседней комнаты. Основываясь на ее показаниях, квартирный вопрос для подсудимого Морозкина вылился в статьи "Убийство", "Кража" и "Хранение и ношение огнестрельного оружия". Свою вину Николай Морозкин признавать категорически отказывался – вплоть до вынесения приговора.
Примечательность этого дела заключается в том, что кроме присяжного заседателя от этого дела отстранили еще одного человека – адвоката подсудимого Алексея Лаврова, который заявил, что обвинение необоснованно: «Сам мотив – убийство с целью завладения стоимости дома просто смешен. Для того, чтобы завладеть этим домом как собственностью, моему подзащитному пришлось бы убить еще троих, среди которых его владелец, подделать ряд документов, только тогда он смог бы рассчитывать на какое-то завладение».
Адвокат заявил, что большинство действий, связанных с защитой подсудимого, вызывали ярый протест со стороны судьи и обвинения. «Первое что бросилось в глаза – с ходу, еще во вступительном слове судья Селиванов начал ошибаться. Он сказал, что в присутствии присяжных не допускается разглашение личности подсудимого, свидетелей и потерпевших. Я возразил, так как закон предусматривает только неразглашение сведений о личности подсудимого, способных вызвать предубеждение присяжных. Слушать меня не стали», - сообщил Лавров. «В ходе судебного заседания судья Селиванов мне запрещал обращать внимание на некоторые обстоятельства, например, было запрещено упоминать о том, что есть основания считать потерпевшую наркоманкой. При этом, у меня были доказательства – в описательной части заключения экспертов упоминалось, что в локтевых ямках правой и левой руки обнаружены множественные следы медицинских инъекций.
Алексей Лавров убежден, что в суде был значительный перевес стороны обвинения. И первый состав присяжных заседателей распустили именно потому, что многое представленное в ходе судебного процесса, доказывало невиновность Морозкина. По мнению адвоката, его слова подтверждает и тот факт, что первая коллегия присяжных вышла из совещательной комнаты без вердикта и потребовала вернуться к следствию. Таким образом, Лавров предполагает, что у них все-таки были обоснованные сомнения относительно предъявленного обвинения. А чтобы сомнения в виновности подсудимого исключить, по версии адвоката, коллегию присяжных распустили специально.
В свою очередь, государственный обвинитель отметил, что роспуск присяжных произошел исключительно потому, что один из них начал собственное расследование. Адвокат Морозкина выдвинул на этот счет свою версию, в соответствии с которой одна из присяжных вовсе не вела собственное расследование дела. «Эта присяжная заседатель сказала, что, придя к своему знакомому, случайно узнала в одном из присутствующих мужчин свидетеля по делу. На этом всё и закончилось – она с ним не беседовала, ничего не выясняла. А шум был поднят вокруг этого, чтобы появились основания для роспуска присяжных» - добавляет защитник.
Когда дело дошло до допроса того самого свидетеля, по странным обстоятельствам выяснилось, что он не может присутствовать, в силу того, что болен и не может самостоятельно передвигаться. Такое заявление шокировало подсудимого, потому как, по его заверению, они продолжительное время проживали вместе. И свидетель без чьей-либо помощи вполне мог самостоятельно ходить. Адвокат Лавров решил проверить слова своего подзащитного и, не ограничиваясь его заявлением, самостоятельно всё выяснил: «Я обратился в частное детективное агентство и дал им задание установить этого свидетеля и его состояние здоровья. Частный детектив снял его на видео, идущего по улице, и написал мне официальный отчет. Я пришел с этим отчетом и видео на следующий процесс и сказал, что принес необходимые для суда доказательства, прошу их осмотреть и приобщить к делу». Этот материал к делу так и не приобщили. Полностью разочарованный в правосудии адвокат не нашел ничего более, как встать и пересесть в зал для зрителей. Согласовав свои действия с подзащитным, как единственно оставшийся способ его защиты. Этот поступок и стал для него последним в рамках данного дела.
Подобная активность адвоката оказалась чрезмерной, и его отстранили от дела. Старший прокурор областной прокуратуры Александр Богатырев после вынесения приговора на просьбу прокомментировать это событие, не стал «разбирать всё по косточкам». Только коротко объяснил: «Первый адвокат Морозкина (Лавров) был выведен на основании процессуального закона за многочисленные нарушения адвокатской этики, неуважительным отношением к суду, по существу просто оскорбительным. В действиях его содержится состав должностного проступка. Его коллеги дадут оценку такому поведению по принятому, соответствующему постановлению суда».
В свою очередь, новый адвокат, вошедший в дело - Ольга Кезик - также убеждала судью и присяжных заседателей, что ее подзащитный к убийству непричастен. Кстати, о присутствии присяжных ходатайствовал сам обвиняемый, надеясь на их беспристрастную поддержку. Но их мнение не совпало с позицией защиты. И заседатели постановили – Николай Морозкин виновен по всем статьям. Судья Николай Селиванов огласил приговор: 20 лет в колонии строгого режима.
Адвокат Ольга Кезик таким решением, мягко говоря, недовольна: «Мой подзащитный отрицает свою вину и причастность к этому делу. Приговор будет обжалован в Верховном суде. При этом отметила, что подсудимый сам попросил, чтобы его судили присяжные и не жалеет об этом».
Еще одним человеком, который остался недоволен решением суда, оказалась 16-летняя потерпевшая. Но ее смутил вовсе не срок пребывания за решеткой своего обидчика, а то, какую сумму суд обязал подсудимого выплатить ей в качестве морального ущерба. Прежде девушка за то, что «чудом осталась жива» просила сто тысяч рублей, однако суд постановил, что и 70-ти тысяч будет достаточно.
Государственный обвинитель Александр Богатырев, не сомневавшийся ни на минуту в поддержке присяжных, так выразил свою благодарность. «Я как государственный обвинитель выражаю также признательность присяжным и заседателям, которые проявили, как люди из народа, присущую им гражданскую зрелость, ответственность и вынесли обвинительный вердикт без снисхождения».
А Николай Морозкин подумывает о привлечении к делу еще одного адвоката. По его мнению обжалование приговора в Верховном суде все-таки должно принести желаемый результат.